Дмитрий Шерих - «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток
Аналогичный случай времен гражданской приводит в своих воспоминаниях Николай Полетика, будущий профессор Ленинградского университета: «Мне удалось получить работу корректора в военной газете. Зарплата в счет не шла, но корректору давался красноармейский паек, а в эти дни хлеб был основным продуктом питания. Я проработал в газете несколько дней, но затем от редактора газеты, уехавшего на фронт, пришла телеграмма с приказом арестовать меня за допущенную в корректуре ошибку. Мне с трудом удалось доказать, что ошибку я выправил, но наборщик не выправил ее в тексте набора. После этого я бросил работу в газете, и никакие пайки не могли больше соблазнить меня».
А в 1930–е годы был издан приказ начальника Главлита СССР (цензурного ведомства той поры), предписывавший искоренить опечатки напрочь. В связи с этим пятое издание «Книжки для автора об изготовлении рукописи» Лазаря Гессена было в 1936 году запрещено — ведь составитель ее легкомысленно уверял, что «опечатки, к сожалению, являются почти неизбежной принадлежностью книги». И он же советовал: «Не следует перегружать списка опечаток очевидными ошибками. Помещать следует лишь те, которые могут ввести в заблуждение».
От запрета книгу не спасли ни цитаты из Сталина в предисловии, ни то, что четыре предыдущих издания давно разошлись и уже распространили вредоносные идеи в массах. Как знать, может быть, досталось бы от властей и Гессену, да только он умер несколькими годами раньше…
Легкомысленного Гессена и его единомышленников вспоминали и позже. В солидном «Руководстве по книжной корректуре» Николая Филиппова, вышедшем в 1938 году, было решительно заявлено:
«Опечатки в книге иногда пытаются рассматривать как неизбежное зло… и на этом основании некоторые издательские работники умывают руки и со спокойной совестью допускают этот вид брака в книге, журнале, газете.
Подобное неправильное отношение к опечаткам объясняется большей частью недооценкой того значения, которое они имеют».
Сам Николай Николаевич Филиппов, конечно, от недооценки был далек. Он представил целую классификацию опечаток по степени их опасности. К относительно безвредным (но производящим «мало приятное впечатление») отнес опечатки, не меняющие значения слов. Более вредными признал те, в результате которых слова теряют смысл: «Таковы опечатки вроде: викогда вместо никогда; прилгг вместо прилег; звоичей вместо звончей; и т. п.» И уж бесспорно вредными и недопустимыми счел опечатки, придающие словам некий новый смысл: «Таковы опечатки вроде: над нами вместо над ними; боязни вместо болезни; в нем вместо в ней; Франции вместо Фракии; несчастные вместо несчетные; Грежу я вместо Грожу я; запаса вместо эпоса».
Следом за этим Филиппов решительно перешел к главному. Да простит читатель очередную пространную цитату, но без нее тут не обойтись. В пересказе филипповские филиппики явно потеряют свой неповторимый колорит.
«Есть одна категория опечаток, мимо которых не может спокойно пройти ни один честный работник печати: это — ошибки, которые мало назвать вредными, это — вредительские, антисоветские опечатки. Это свидетельствует о том, что среди издательских и типографских работников еще имеются враждебные антисоветские элементы, которые в бессильной злобе стараются недопустимыми опечатками сорвать выпуск произведений нашей печати; они рассчитывают, что с помощью такого рода опечаток они смогут извратить текст, протащить свои гнусные контрреволюционные взгляды, исказить содержание книги так, чтобы сделать ее непригодной для пользования.
Каждый работник печати, не ограничивающийся только своей непосредственной работой, а внимательно присматривающийся к ряду явлений, происходящих вокруг него, знает множество фактов такого рода. Когда в корректуре или в книге попадаются искажения вроде: реакционный аппарат вместо редакционный аппарат; посмотрите на наши издевательства, например на Госиздат, вместо на наши издательства; социалистический вместо капиталистический и наоборот, или когда мы видим грубейшие искажения ответственных цитат, — мы вправе рассматривать эти „ошибки“ как один из методов вражеской работы в нашей печати. И нельзя объяснять такого рода опечатки неопытностью корректора или наборщика.
Нет слов, квалификация наших издательских и типографских работников не всегда соответствует уровню тех качественных требований, которые вправе предъявить советский читатель к произведениям печати. Не всегда удовлетворительна организация корректурного процесса… Нет слов, все перечисленные явления имеют место в наших издательствах и типографиях… Но нельзя закрывать глаза на то, что в наши издательства и полиграфпредприятия могли пробраться враги и что каждый издательский работник должен быть особенно бдительным к подобного рода вылазкам классового врага и не только исправлять замеченную им в корректуре „ошибку“, но и бить тревогу по поводу каждого такого случая, доводя до сведения руководства издательства или типографии о подобных случаях».
Уф! Современному читателю эти высказывания наверняка кажутся одиозными. Но не спеши, читатель, обвинять Николая Николаевича в политической экзальтации. Он просто не мог писать иначе, ведь уже были даны указания свыше — какие опечатки как оценивать. Филиппов даже смягчил тон везде, где это было возможно, обратив внимание на реальные проблемы.
А мы после знакомства с Филипповым перейдем к оригиналу всех этих замечательных слов о враждебных опечатках. В 1937 году увидела свет статья П. Винокурова «О некоторых методах вражеской работы в печати». Вначале она вошла в сборник с красноречивым названием «О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско–бухаринской агентуры». А потом была перепечатана отдельной брошюрой — ввиду значимости. Цитата из этого бессмертного труда будет тоже длинна, но сокращать ее грех: первоисточник!
«Опечатки и поправки к ним всегда были бичом редакций газет и журналов и книгоиздательств.
Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два–три года. Причем опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе…
Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна–две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова „вскрыть“ набирается „скрыть“; вместо „грозное предупреждение“ — „грязное предупреждение“; вместо „брестский мир“ — „братский мир“ и т. д.
Часто „пропадает“ отрицание „не“ или „невинным“ образом снимается или переставляется запятая, и все это делается с определенным умыслом — грубо извратить смысл.
Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, „невесть откуда взявшихся“ слов и фраз. Вместо слова „социализм“ набирается, а иногда проникает в печать „капитализм“; „испанский народ“ превращается в „фашистский народ“; „враги народа“ — в „друзья народа“; „теоретический уровень“ — в „террористический уровень“ и т. д.
Природа всех этих, с позволения сказать, „опечаток“ совершенно ясна и в комментариях не нуждается».
В русле этой статьи трудился не только Н. Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал:
«Каждый случай так называемых „опечаток“, политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искаженный текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращен…»
Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жестко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята «со знаком плюс» — послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты «Правда» напечатал слово «Ильичем» через «ё» (хотя по правилам полагалось бы через «о»). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через «ё». Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде — Ильичом.
«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»
Назван Владимир Ильич — и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.
Ленину доставалось от опечаток не раз — не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга «Материализм и эмпириокритицизм». Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далека аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.
